На северном берегу небольшого оз. Корбозеро в юго-восточной части Республики Карелия (Пудожский р-н), недалеко от административной границы с Каргопольским районом Архангельской области, располагается деревня Стешевская. Здесь, по рекам Водла и Корба, проходил древний водно-волоковый путь из Водлозера на Лекшмозеро и Кенозеро. Этот заповедный край неизменно привлекал внимание этнографов, фольклористов, лингвистов: в нём веками сохранялись сказания о нашествиях полулегендарных «панов» и старинные свадебные плясовые песни, бытовал обычай общественных пиров и приношения «жертв» во время деревенских праздников.
Археология.
Внимание археологов к этому удалённому уголку Пудожского края началось с краткой заметки в Олонецких губернских ведомостях за 1873 год о различных древних наземных объектах в Олонецкой Карелии. В ней писалось: «Колодозерской волости Пудожского уезда, у деревни Стешевской, на восточном берегу оз. Корбозера находится курган или сопка. Высота его от подошвы до вершины около 10 сажен, а в окружности по подошве 138 шагов. По народному преданию здесь ходила «Литва», для прогнания которой был послан воевода с драгунским полком. Несколько лет тому назад, при раскопках кургана, находили кости, был также найден топор, имевший вид алебарды»[2]. Находки курганов в Карелии – очень редкое событие. Поэтому эта краеведческая информация не осталась не замеченной. В конце ХIХ и в начале ХХ в. в специальных археологических изданиях снова появляются очень краткие упоминания о древностях в деревни Стешевской. В перечне памятников археологии северных губерний России, составленной П.Н. Петровым, говорится, что «в Пудожском уезде около Корбозера, в д. Стешевской есть курганы»[3]. Врач А. Куняев, описывая состояние Олонецкого губернского музея, пишет, что ему «сообщали из. д. Корбозеро (Пудожского уезда), что там есть холм, из которого река вымывает разные старинные вещи (браслеты и прочее)»[4]. Эти газетные сообщения использовал А.Я. Брюсов при создании общего свода археологических находок и памятников в Северной России[5].
Летом 1956 г. в Пудожском районе работала экспедиция Государственного Историко-Краеведческого музея КАССР под руководством известного карельского этнографа В.В. Пименова. Её целью было проведение «… археологической разведки, изучение всего комплекса этнографических особенностей края и сбор музейных экспонатов, характеризующих состояние экономики, культуры и быта населения, а в особенности – памятников историко-революционного значения». Одним из пунктов маршрута музейного отряда стала д. Стешевская. В отчете об экспедиции есть небольшая запись о проведённой работе по обследованию «кургана»[6]. «На северном берегу озера Корбозеро имеется холм, насыпанный на скате к берегу озера. Таким образом, высота его определяется лишь приближенно; она равна 5–12 м; окружность у подошвы 76 м. Это сооружение по внешнему виду очень сильно напоминает курган типа волховских сопок, с той, однако, разницей, что последние, насколько известно, никогда не устраивались на склонах. Курган значительно повреждён картофельными ямами (особенно северо-западный сектор). По рассказам местных жителей, на вершине кургана была построена часовня. Когда равняли грунт для её строительства, нашли наконечник копья и «шпагу» (обе эти вещи теперь бесследно исчезли), а также человеческие кости. Разведочное снятие грунта на 80–100 см с вершины обнаружило наличие уже на этой небольшой глубине впускных захоронений. Костяки очень плохой сохранности, без вещей. Целый костяк 1, черепов 3 и множество отдельных костей. Все кости массивные, по-видимому, мужские. Из трёх находок, ни одна не является ранней, а все попали сюда случайно и в самое недавнее время. Этот курган, бесспорно, заслуживает того, чтобы его полностью раскопать».
В 1956 г. экспедиция музея обследовала и расположенное в 12 км от Корбозеро д. Тамбичозеро, где раскапывало «старое заброшенное кладбище, называемое «татарским». Внешний вид могил (низкие, около 25 см в высоту насыпи, обложенные вокруг крупными валунами) очень сходен с описанным Н.Н. Харузиным на острове Иламостров на озере Водлозеро, где эти могилы по происхождению своему приписывались древнему чудскому населению, якобы погибшему здесь в неравной битве. Вскрыто два захоронения (на глубине 90 см от поверхности), оба женские (при одном обнаружен костяк ребенка лет 7–8), без вещей, без гробов и без каких-либо следов какой-либо обвёртки трупов. Ориентированы головами на запад. Всего захоронений, вероятно, здесь до 15-ти (площадь могильника сильно заросла деревьями и кустарниками, так что определить точно количество захоронений не удалось). Возможно, что массовые раскопки дадут более определённый материал»[7].
В 2009 г. археологическая экспедиция Карельского государственного краеведческого музея вторично посетила д. Стешевскую. Целью очень непродолжительных рекогносцировочных работ было предварительное натурное знакомство с «курганом» на берегах Корбозеро. При опросе старожилы деревни указали на доминирующую возвышенность («литовский курган») в центре поселения, находящуюся в 450 м к юго-западу от моста через исток р. Корба. Холм является естественным дюнным (?) образованием, возникшим в период позднеледниковья. Его южный склон – высокий (11–12 м) и очень крутой (до 60о). Верхняя небольшая площадка и склоны «сопки» задернованы. На поверхности хорошо прослеживаются впадины от многочисленных картофельных погребов. Внизу находится береговая низина – современное пастбище. В северной части холма располагается не засыпанный раскоп 1956 г. (приблизительно, 2,5х5 м). Были осмотрены остатки заброшенного картофелехранилища построенного на его месте. Яма сооружения углублена в холм на 2 м. Стратиграфия: дёрн – 0,3 м; тёмно-жёлтый плотный суглинок без камней. В северной стенке «шурфа» просматривался чёткий контур могильной ямы с вертикальными стенками и ровным дном (прослойка органики толщиной 0,5 см). Заполнение погребения хорошо вычленялось от естественной толщи холма по более тёмной цветности.
Монументальный внешний облик возвышенности, её ландшафтная приуроченность к берегу водоёма, расположение в зоне поселения и сохраняемая легендарная информация о ритуальном характере «сопки» осознавались и учитывались местными жителями. Вполне возможна ситуация, что первично данный холм использовался как место для древних захоронений, предположительно периода средневековья, и впоследствии деревенская община на этом месте разместила сельское кладбище. По наблюдениям этнографов вторичная ритуализация более древней погребальной насыпи на Русском Севере – это частое явление. Однако следует отметить, что ровная площадка на вершине «кургана» очень незначительна (20х25 м) и поэтому не могла вместить большого количества погребений. Не исключено, что «поздние» захоронения есть и у подножия «кургана».
Данный район Восточный Карелии можно рассматривать как пограничный со многих сторон: географической, этнической, историко-культурной. Тематика преданий – народного восприятия монументальных погребальных памятников – на Русском Севере очень консервативна. Это рассказы о войнах и интервентах («Литве», «Шведах» и т.п.), о погребенном в золотом гробу «царе», «князе», о провалившейся церкви или зарытых здесь кладах. Общеизвестно, что понятие «Литва» имеет подчас мифологизированный характер и сопоставимо с крестьянскими представлениями о бедствии вообще (например, моровым поветрием)[8]. Эти легенды широко распространены в Новгородских землях, но практически отсутствуют на «корельских землях». В этом отношении Пудожский район – пограничная территория между русской и карельской культурными традициями.
В данном контексте следует привести пример формирования устных преданий у местного населения. Во время экспедиции 2009 г. был записан рассказ местного жителя А.П. Гурова (1941 г.р.) о проводившихся в 1956 г. раскопках В.В. Пименова на месте «сопки». Информанту в тот год исполнилось 15 лет и он жил в деревне. С убедительной уверенностью очевидца важных для истории деревни событий он поведал о найденных во время раскопок «сидячих людях со шпагами и касками». Как мы видим, по прошествии полувека, на памяти одного поколения «народное» мифотворчество никак фактологически не совпадает с реальными событиями и к нему нужно относиться очень критично.
Мы не исключаем того, что, возможно, в Корбозеро во 2 половине XIХ в. были сделаны находки средневековых и позднесредневековых вещей. Но активное использование участка «сопки» в качестве места захоронений в XIX и хозяйственное в ХХ в., вероятно, разрушили возможные более ранние следы средневековых древностей. Отметим, что малая результативность работ 1956 и 2009 гг. не подразумевает необходимость прекращения археологических изысканий в окрестностях Корбозеро.
История Корбозерского прихода.
В XVI в. рассматриваемая территория находилась в пределах Никольского Пудожского погоста («Никольский погост в Пудоге») Заонежской половины Обонежской пятины. Писцовые книги, фиксирующие уже сложившуюся систему погостов и церквей, упоминают и деревню «на Корбоозере». Так, во время описи 1582–1583 гг. она названа среди «чёрных оброчных земель» (писцовая книга Андрея Плещеева и Семена Козьмина частично была опубликована в 1853 г. Константином Алексеевичем Неволиным)[9].
Преподаватель Олонецкой духовной семинарии Михаил Ершов полагал, что на Корбозере первый Никольский храм появился в конце XV в. и в качестве доказательства ссылался на «надпись на церковном кресте, в которой обозначено, что церковь сия освящена 25 мая 1492 г. при великом князе Иоанне Васильевиче III и при архиепископе Новгородском Геннадии»[10]. Известный знаток истории Пудожского края и фольклорист Николай Семенович Шайжин утверждал, что впервые «волость на Корбо озери» упоминается в «Межевой обводной книге» Юрьева монастыря, якобы датированной 1391 г.[11] Однако современные исследователи считают, что этот документ был сфальсифицирован и составлен не ранее середины XVII в.[12] Н.С. Шайжин вслед за М. Ершовым относил корбозерскую церковь к числу древнейших в Пудожском погосте: «В Корбозере приход был уже в 1582 году»[13]. В краеведческой литературе встречаются сведения о жалованной грамоте царя Михаила Федоровича, данной в 1607 г. причту Корбозерского прихода на владение землею. В ней говорилось о разорении корбозерских деревень «немецкими и литовскими людьми» и «русскими ворами»[14].
Неудивительно, что жители деревень на Корбозере решили посвятить местную церковь святителю Николаю Чудотворцу, почитание которого на Русском Севере трудно переоценить. Никольские храмы стояли в центре Пудожского погоста, Колодозере («на Колодо же озере церковь Никола Чюдотворец»). Мы не знаем, когда и кем была срублена на берегу озера Корбозеро предшественница деревянной Никольской церкви, сгоревшей уже в наши дни. Известно, что в 1765 г. её причт был неполным, без священника, и включал одного дьячка Ивана Васильева. На жизнь Корбозерского прихода оказывала большое влияние близость Выговского общежительства. Упомянутый дьячек обвинял часть своих прихожан «в тайном расколе»[15]. По его «объявлению», отправленному в Олонецкое воеводское правление, незамедлительно началось следствие, которое возглавили архимандрит Феодосий из Спасо-Каргопольского монастыря и настоятель соседнего Колодозерского прихода Алексей Титов. Они приехали в Корбозеро, чтобы убедить местных крестьян в необходимости исповеди и принятия Святых Тайн. Но, как пишет М.В. Пулькин, «их миссия не увенчалась успехом»[16]. Корбозерские староверы отказались от причастия «за сходством из домов своих». Дальнейшая судьба дьячка сложилась печально: прихожане отняли у него церковные ключи и затем выгнали, обвинив в воровстве. Корбозерский приход был временно поручен «входящему» священнику.
В 1788 г. проводилась очередная перепись священников и церковных служителей Олонецкого наместничества[17]. К рапорту пудожского уездного земского исправника был приложен поименный список всех клириков и их сыновей (учитывались даже грудные младенцы)[18]. В Никольской церкви Корбозерской волости в тот год служил один священник 47-летний Карп Федоров, в то время как в соседнем Колодозере был полный причт – священник Федор Иванов и пономарь Федор Васильев[19].
В середине XIX в. корбозеры решили ставить у себя новую церковь. Созданный для этого приходской строительный комитет подал прошение в Олонецкую духовную консисторию и в 1850 г. получил разрешение на строительство[20]. Храм задумывался как «холодный», т.е. без печного отопления. Позднее, спустя десятилетие, «миром» было решено устроить в нем «тёплый» придел в «трапезе». Известно имя мастера, выполнявшего строительные работы: им был Михаил Попов[21]. По договору, заключенному с комитетом, он и его помощники прирубили алтарь, вырезали иконостас с царскими воротами, изготовили клирос. «По личному усердию для благоукрашения церкви» сверх договора мастер устроил по одному ставу на боковых стенах «трапезы». Он же выполнил позолотные работы.
К началу 1864 г. был готов новый иконостас для главного Никольского престола[22]. Его изготовили рабочие из Петрозаводска во главе с подрядчиком Петром Березкиным, который «употребил все знание своего искусства»[23]. Корбозерские жители остались довольны результатом и сочли, что «работу означенного иконостаса по всей справедливости и беспристрастию можно признать примерною и первою во всем Пудожском уезде». Таким образом, строительство Никольской церкви в Корбозере завершилось к 1865 г., когда местное духовенство освятило дополнительный престол во имя Покрова Пресвятой Богородицы[24]. Тогда же вокруг храма прихожане возвели деревянную ограду.
В 1894 г. Корбозерскую волость входили три общества – Корбозерское (9 деревень), Салмозерское (7) и Водлинское (3)[25]. Самым многолюдным было Корбозерское общество. В него входили деревни Чуркина гора (20 дворов), Стешевская (25), Васюковская-Погост (18), Бурловская пустошь (2), Пелусъ-озеро (12), Заболотный след (10), Пялозеро (15), Костина гора (9) и Татарская гора (12). Три сохранившиеся до наших дней деревни, расположенные по берегам Корбозера – Погост, Стешевская и Чуркина гора – внесены в список исторических поселений Пудожского района[26].
Воспользуемся клировой ведомостью за 1890 г., хранящейся в Национальном архиве Республики Карелия, и посмотрим, какие храмы и деревни входили в границы Корбозерского прихода. Кроме главной Никольской, была вторая, приписная церковь во имя великомученика Георгия – деревянная, обшитая тёсом, с колокольней. Она располагалась на кладбище в деревне Кузнечиха (современная деревня Кузнецовская Пудожского района), в 12 верстах[27]. Её построили в 1881 г. и до наших дней она не уцелела. Любопытно, что на карте Олонецкой губернии, изданной в Санкт-Петербурге в 1870-е гг., Корбозерский погост имеет второе название – Егорьевский. К приходу относились четыре часовни в окрестных селениях: Вознесения Господня в деревне Пялозеро (11 дворов, «построена издавна местными жителями»), Святой Живоначальной Троицы в деревне Водла (19 дворов, поставлена в 1880 г.), архистратига Михаила в деревне Заболотный След и великомученицы Анастасии в деревне Татарская гора. Корбозерский причт состоял из двух человек – настоятеля Михаила Семеновича Лескова (36 лет), прибывшего на место умершего священника Прохора Ивановича Карпова, и Стефана Васильевича Попова (57 лет)[28]. Их прихожанами были жители 21 деревни (Васюковская, Усть-река, Верхний и Нижний Падун, Чуркина гора и др.), в которой насчитывалось 235 крестьянских дворов и жителей – 816 мужчин и 841 женщина.
В конце XIX – начале ХХ в. приходское и церковное строительство в крае продолжалось: крупные приходы дробились на части, бывшие приписные храмы получали самостоятельный статус и становились центрами новых приходов, вместо часовен местные жители строили церкви. В деревне Водла, удаленной от центра Корбозерского прихода на 35 верст, в 1899 г. крестьяне разобрали Троицкую часовню и переделали её в церковь, прирубив алтарь и сени с крыльцом[29]. Затем здесь был образован новый Водлинский приход.
После установления советской власти по всей стране развернулась широкая антирелигиозная кампания. В 30-е гг. ХХ в. храмы повсеместно отбирались у верующих, духовенство подвергалось гонениям. Так, в 1935 г. была закрыта Троицкая церковь в Водле[30], в 1936 г. превращена в клуб церковь Рождества Богородицы в Колодозере[31] (разобран шатровый восьмерик, сброшены главки, полностью разрушена стоявшая рядом колокольня). Репрессии коснулись многих местных священно- и церковнослужителей. Были арестованы и сосланы священники Алексей Преображенский из д. Кузнецовская, Николай Прилежаев из д, Васюковская, Петр Смирнов из п. Колодозерский, Михаил Фомин из д. Водла, диакон Федор Кузнецов из д. Стешевская, псаломщики Иван Сидоров из д. Васюковская и Иван Кашпанов из д. Усть-Река[32].
Последнее известное нам письменное свидетельство о корбозерском храме относится к послевоенному времени. Пятого сентября 1947 г. здание бывшей Никольской церкви осматривали представители Управления по делам архитектуры при Совете министров КФССР архитекторы А.В. Ополовников и В.В. Толкишкин[33]. Из составленного в тот день акта узнаем, что в 1936 г. церковь отдали под деревенский клуб, предварительно сняв главки и разобрав колокольню до основания столбов. С 1938 по 1940 г. Корбозерская МТС (механизированная техническая станция) использовала её как гараж для машин, «пробив ворота в северной стене четверика». В 1947 г. обезглавленная церковь уже стояла пустой и никак не использовалась местными властями. Далее процитируем заключение специалистов: «Значительные переделки и разрушения обесценили эту церковь и она как памятник архитектуры интереса не представляет. Однако конструктивный костяк церкви сохранился очень хорошо, и она может быть используема Корбозерским сельским советом, но только по усмотрению Управления по делам архитектуры при Совете министров КФССР». Оставленный на произвол судьбы обезображенный Никольский храм сгорел в конце 70-х гг. XX в., чуть ранее такая же участь постигла церковь Рождества Богородицы.
[2] Городки или городища, земляные насыпи и курганы или древние могилы в Олонецкой губернии // ОГВ, 1873. № 72.
[3] Петров П.Н. // Известия императорского Русского археологического общества. Т. IX. СПб., 1880. С. 443.
[4] ОГВ, 1910. № 88.
[5] Брюсов А.Я. История древней Карелии // Труды государственного Исторического музея. Вып. IX. М., 1940. С. 222.
[6] Пименов В.В. Краеведческая экспедиция в Пудожском районе // НА КГКМ. Ф. 742.
[7] Там же.
[8] Панченко А.А., Петров Н.И. К вопросу о вторичном ритуальном использовании погребальных археологических памятников эпохи раннего средневековья // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 11. В. Новгород, 1997. С. 331–343.
[9] Неволин К.А. О пятинах новгородских и погостах в XVI веке, с приложением карты. СПб., 1853.
[10] Ершов М.А. Материалы для истории культуры Олонецкого края // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1905 год. Петрозаводск, 1905. С. 333.
[11] Шайжин Н. Старая Пудога с XIV по XVIII век // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1906 год. Петрозаводск, 1906.
[12] Материалы по истории Карелии XII–XVI вв.: Сб. документов Петрозаводск, 1941. С. 387–388; Янин В. Л. Новгородские акты XII–XV вв. М., 1991. С. 389.
[13] Шайжин Н. Старая Пудога... С. 295.
[14] Ершов М.А. Материалы для истории… С. 346.
[15] Пулькин М.В. Православный приход и власть в середине XVIII – начале ХХ в. Петрозаводск, 2009. С. 165.
[16] Там же. С. 166.
[17] Созданное в 1784 г. Олонецкое наместничество включало восемь уездов: Петрозаводский, Олонецкий, Вытегорский, Каргопольский, Повенецкий, Лодейнопольский, Пудожский и Кемский (последние три уезда с 1785 г.). См.: Бутвило А.И., Ефимова В.В. История государственного управления в Карелии: Учебное пособие. Петрозаводск, 2005. С. 11.
[18] НА РК. Ф. 2 (Олонецкое губернское правление). Оп. 61. Д. 16/216. Л. 194–203.
[19] Там же. Л. 194 об.
[20] НА РК. Ф. 3 (Олонецкая губернская дорожно-строительная комиссия). Оп. 2. Д. 1/2.
[21] Фролова Г.И. Иконописные мастера Обонежья XVIII – начала ХХ в. // Кижский вестник. Петрозаводск, 2000. № 5. С. 180–190.
[22] Договор на его изготовление см.: Фролова Г.И. Иконописные мастера… С. 188–190.
[23] НА РК. Ф. 25 (Олонецкая духовная консистория). Оп. 16. Д. 63/16. Л. 219–220 об.
[24] Там же.
[25] Олонецкий сборник: Материалы по истории, географии, статистики и этнографии Олонецкого края. Петрозаводск, 1894. Вып. 3. С. 510.
[26] URL: http://monuments.karelia.ru/objects/pudozh.htm (дата обращения: 31.01.2011).
[27] НА РК. Ф. 501 (Пудожское духовное правление). Оп. 1. Д. 1/8. Л. 16.
[28] Там же. Л. 14–19 об.
[29] НА КГКМ. Д. 3672.
[30] НА РК. Ф. Р-689. Оп. 5. Д. 32/232. Л. 26.
[31] НА КГКМ. Д. 3672.
[32] Олонецкая епархия: Страницы истории. Петрозаводск, 2001.С. 227–229.
[33] НА КГКМ. Д. 3672.
